Форум Кавказа, кавказский чат болельщиков Локомотива, сайт Kavkaz, фанаты футбола Локо

Из книги Владимира Жириновского "Последний вагон на север", 1995

Холодная ноябрьская ночь... Ярославский вокзал почти безлюден. Темно, идет тяжелый серый снег.

Хриплый гудок тепловоза, – это отправляется поезд "Москва-Анадырь". Старые товарные вагоны, жалобно скрипя ржавыми колесами, начинают движение. Несколько минут и состав скрывается в снежном тумане, только пробивается сквозь тьму свет красного фонарика, прикрепленного к последнему вагону поезда, идущего на Север. На перроне не остается провожающих; никто не захотел прийти проститься с пассажирами. Кто же они, эти ночные путешественники. Перенесемся мысленно туда, в последний вагон. Что за человек притулился на нарах, сразу у двери? Его и не узнать в свете заоконных огней. Присмотритесь - видите, это пятнистый реформатор Михал Сергеич, сумевший так "начать", а затем так "углубить", что мать-Россия до сих пор лежит ничком. Этот нобелевский тракторист, политический Чикатило сумел изнасиловать великую страну. Снятся ли ему кровавые мальчики Сумгаита, Тбилиси, Вильнюса. Где сейчас его велеречивая супруга, Суслов в женской юбке? Жалеет ли он, что не смог взять с собой миллиарды, полученные за объединение Германии и пущенные в оборот "Горбачев-фондом"? Не хотелось ли ему как Иуде повеситься на дереве, после предательства партии, взрастившей на своей груди змею? Молчит Михал Сергеич, оловянными глазами наблюдает проносящиеся полустанки.

А кто сопит на верхних нарах? Это "великий идеолог" – Александр Николаевич Яковлев. К кому еще, как не к нему применимо грубоватое народное выражение – "говно не тонет"! Штамповал идеологические клише для Брежнева, потом, слегка перелатав, – снабжал ими Горбачева, ну а закончил свою карьеру при Ельцине - телевизионным "крестным отцом".

Что за человечище занял своим животом целое купе? По знакомому поросячьему чмоканью узнаем бредуна-экономиста Егорушку Гайдара. О чем бормочет во тьме этот страшный круглолицый мальчик? Верил ли он хотя бы на мгновение в свою болтовню. Если верил, то когда: работая в журнале "Коммунист" или в октябре 1993 года, призывая полусонных москвичей раздавить "красно-коричневую гадину"?

"Сидит Плохиш, жрет и радуется" – бедный дедушка Аркадий, не со своего ли будущего внука писал ты портрет жирного предателя, продавшего Родину за "банку варенья да коробку печенья". Сколько этот Плохиш украл у народа? У кого две, у кого пять тысяч. Копили люди, надеялись – есть кой-какие сбережения. Ан нет! Пришел Егор-буржуин, все отобрал. Не будет вам ни мебели, ни машины, ни квартиры. Пусть хоть все сгинет, главное – экономические эксперименты.

В следующем купе народу как сельдей в бочке – персонажи без имен – с воровскими кличками "Шахрай", "Чубайс", "Бурбулис". Один, шевеля тараканьими усами, привел Закавказье к кровавой пропасти, второй – рыжий шулер, чуть не продал Петропавловскую крепость, а затем долго дурил русский народ цветными бумажками-ваучерами, пытаясь поскорее продать страну таким же рыжим иностранным плутам. Третий, в прошлом преподаватель научного коммунизма, всю жизнь, оказывается, был диссидентом и, как только ему позволили, принялся верещать о пользе демократии для здоровья. Тут же пучеглазый Андрейка Козырев, самый иностранный из всех министров. Бьюсь об заклад, по сравнению с ним Джеймс Бейкер – просто слабак, ведь для процветания Америки и разорения России, Андрейка сделал несоизмеримо больше своего заокеанского приятеля.

Страшно двигаться по вагону. Чем дальше, тем больше чудовищ. Сатанист Якунин в черном маскхалате, сиамские близнецы Немцов и Явлинский, ведьмы Боннер и Гербер, неугомонные жабы Старовойтова и Новодворская, денежный мешок Гаврила Попов, псевдогенералы, бородатые проповедники, парижские беллетристы-гомосексуалисты, юмористы-проститутки и картавые журналисты. Паноптикум! Видение Иеронима Босха! Кто сидит в последнем купе – не видно, темно, да и сил уже нет смотреть. Сгинь, сгинь нечистый!...

А что за окном? Поля, леса, реки, города, деревни – Россия!... Как же так, мать-Россия, как же допустила ты, что эти ироды управляли тобой, морили тебя голодом, разоряли и насиловали? Федор Михайлович! Разве ж в твое время были "бесы". То были бесенята. Бесы вот они, в этом вагоне. В Последнем Вагоне на Север. Сколько напортачили, сколько испоганили! Хитрые твари, вовремя поняли, что силой не сломить великую страну, великий народ. Не смогли этого сделать ни Наполеон, ни Гитлер. Вы же измором хотели взять - почти получилось. Каждый год умирали россияне миллионами, а рожать не могли женщины - не то, что ребенка, себя не прокормить. И лет через пятьдесят осталось бы нас 30 миллионов. Загнивали бы мы в Вологодских да Архангельских болотах.

Вижу эту страшную картину... Дорубаем последние леса, выращиваем клюкву, картошку и капусту. Осталось у нас несколько монастырей и тюрем, несколько больниц. В корыте стирают русские женщины, на коромысле воду носят из колодцев. Снова лапти, телогрейки, ушанки-шапки...

Миллионы людей мучаются, а Швондеры и Шариковы – в Российской политической элите. Не хватало подлецам водки и наркотиков – новых развлечений подавай. Да не петушиных боев и не тараканьих бегов – маловато крови, давай со страной, с великой Россией забавляться. Везде, по всему миру есть такие негодяи-забавники. Поиздевались над Африкой, потом над Латинской Америкой. В Азии пошумели, в Персидском заливе постреляли, на Гренаде президента тюкнули, в Панаме президента выкрали, в Ливии по президенту из пушки шарахнули. Даже бомбы атомные побросали на города японские. Весело – обхохочешься.

Да и Россию весельчаки в покое никогда не оставляли. С 1917 по 1922 гг. – большевистский тотализатор. Да сами коммунисты одумались – стыдно быть "пятой колонной" Запада. Победокурили, кровушки народной попили ... и начали сызнова строить великое Государство. Но дяди Сэмы и дяди Мойши не успокоились. Не хотите, большевички, в нашу игру играть – поплатитесь. И поплатились... Через семьдесят лет после Октябрьской Революции "коммунистом" называют, если обидеть хотят. Но мало власть сменить – народ разложить да споить нужно. Как? Горя, побольше горя... Революция, война, снова революция, снова война. Сплошные поминки. Когда пьют православные? На поминках. Сам Бог велел за усопших, да за убитых выпить...

Но ни войной открытой, ни революцией страну не разрушить – больно мужик русский упорный. Ведь под танк бросится, в самолете горящем во врага врежется. Ломать – так изнутри, везде, по всем слоям, по всем группам, по всем возрастам шарахнуть нужно одновременно! Затеяли перестроечку – с "паханом" ставропольским во главе. Ну, да его мы уже видели - на Север везут негодяя. И как горох из ведра посыпались на злосчастную Россию престранные события – немецкий мальчик Руст прям на Красную площадь приземлился, Чернобыль ни с того ни с сего полынной звездою с неба упал, а там и Сумгаит заполыхал и нелепый путч вялые августовские партбоссы учинить попытались. Пошла, как писал Гоголь, писать губерния, – те же гайдарчики, чубайсики – пассажиры нашего вагона на Север.

Много сил было у дьявольской своры. Много денег выделили вашингтонские и тель-авивские доброхоты. Много удалось разрушить, много испоганить. Да не удалось окончательно воплотить кошмарный замысел. Разобщены и развращены были негодяи.

Долго внимали россияне болтунам с грязными, кровавыми руками и пустыми душами, но поняли-таки истину: совы – не те, кем они кажутся! Сплотились, поверили новым людям, чистым и честным, людям, не получавшим миллиардных взяток, людям, не вравшим и не убивавшим.

Стучат колеса по мерзлым рельсам, все дальше на Север мчится поезд, сидят у зарешетчатых окон злобные, хитрые, изворотливые, но побежденные мерзавцы. Уныло смотрят на черное небо, где вот-вот забрезжит рассвет нового дня. Но этот день – не для них. Мерцает, качается красный фонарик на последнем вагоне...