Форум Кавказа, кавказский чат болельщиков Локомотива, сайт Kavkaz, фанаты футбола Локо

Об Алавди Устарханове, чеченском бойце во французском сопротивлении, показывавшем чудеса героизма в войне с гитлеровцами, написано мало. Даже сейчас, когда давно забытые имена снова звучат, его имя почему-то остается неназванным. Может быть, потому, что он воевал, пусть и с немцами, но в составе союзнических сил? В поисках упоминаний о командоре Андре я облазил Интернет и прошерстил местные газеты. Нашел лишь пару материалов. Одним из примеров того, что имя его предано забвению служит тот факт, что об Алавди Устарханове в чеченской газете последний материал был опубликован три года назад.

У Алавди Устарханова была прекрасная возможность устроить свою жизнь с большим комфортом, чем многим его землякам. Этому способствовала его блестящая для того времени военная карьера и служба в рядах НКВД. Но судьба сложилась совсем по-другому и для него, и для страны, которой он отдал здоровье, ради которой он рисковал. Хотя Устарханов даже искупил свою "вину" за пленение своей безрассудной храбростью, поражавшей итальянских и французских партизанов, семье героя до сих пор не вернули его многочисленные награды, которых он был лишен после того, как был признан изменником Родины и сослан на десять лет на поселение в Магадан.

Два года назад улица, на которой родился и вырос Алавди, переименована в его честь. Там теперь живет семья его сына Яхъи, с которым и состоялась беседа корреспондента ИА «Нохчи.Ву» Сурхо Басхоева.

Сурхо Басхоев: - Яхъя, было ли имя Алавди Устарханова забыто, предано забвению?

Яхъя Устарханов: - В последние годы его жизни к отцу начали ездить журналисты. Готовилась даже книга «Дорога через смерть». Она не издавалась, но в местных газетах были отрывки из нее. После его смерти в 1965 году в «Грозненском рабочем» вышла статья, в которой упоминалось, что Алавди Устарханов был в плену, после чего вышел негласный приказ, запрещавший издательство этой книги. Сейчас, конечно, запрета уже нет, но интереса к его фигуре мы не чувствуем, журналисты приезжают лишь изредка.

Сурхо Басхоев: - После долгих лет разлуки, когда он вернулся из Магадана, его никто не встречал дома с цветами как героя?

Яхъя Устарханов: - Конечно, нет. Наоборот, к нему было пристальное внимание со стороны КГБ. Ведь домой он приехал из Магадана, куда был сослан на десять лет из Казахстана. Он после войны нашел своих родственников, и только начал мирную жизнь, как его задержали, и как попавшего в немецкий плен советского солдата, осудили на десять лет как изменника Родины. В Магадане он работал на золотых приисках. Там он дослужился до начальника бригады, был на хорошем счету у лагерного начальства.

Сурхо Басхоев: - Были какие-нибудь попытки с Вашей стороны добиться его реабилитации? Ведь он был представлен к званию Героя Советского Союза, которое ему так и не дали.

Яхъя Устарханов: - По возвращении из армии я стал писать во всякие структуры, воинские клубы и ведомства. Писал также в КГБ председателю комитета ветеранов СССР Мересьеву. Бюрократическая машина была так устроена, что все письма в центр возвращались назад для рассмотрения местными властями. Так получилось и с моими письмами. Меня вызвали в КГБ. Мне тогда было 23 или 24 года. Ко мне вышли два седых офицера, взяли так вежливо под локти с обеих сторон и посоветовали не ворошить прошлое и не обращаться в Москву больше с письмами. "Забудь об этом", - сказали они мне.

Сурхо Басхоев: - Яхъя, расскажите о воинском пути Вашего отца Алавди Устарханова: как он попал в плен, где служил до этого, и, конечно, о его военных годах в составе французского партизанского отряда.

Яхъя Устарханов: - Он очень не любил рассказывать о своих военных годах. Да и мы в семье не вели такие разговоры, потому что за ним постоянно следили спецслужбы, ведь он был знаком с генералом де Голлем и другими иностранцами. Я знаю, что он участвовал в русско-финской войне, был политруком и во время Отечественной войны служил в СМЕРШ (Смерть шпионам - подразделение НКВД, подчинявшееся лично Верховному главнокомандующему Сталину И.В., занималось выявлением лиц, сотрудничавших с иностранными разведками). Как попал в плен, тоже мало что знаю. Единственный момент помню из его рассказов: когда он был ранен, немецкий солдат пнул его ногой в живот и, думая, что он мертв, снял с него офицерские сапоги. После плена он несколько раз пытался бежать, и, в конце концов, ему удалось это сделать. Во Франции он примкнул к партизанскому отряду «Смерть фашизму». Через некоторое время он стал командиром этого отряда. Кстати, там ему и дали имя Андре - командор Андре. Этот отряд потом был преобразован в советский регулярный полк, и командиром одной из рот был назначен Алавди Устарханов. Он знал и немецкий, и французский в совершенстве. О том, что он был хорошим воином, свидетельствовали многочисленные шрамы от ран. Они были у него по всему телу: на ногах, руках, животе, спине, плечах.

Сурхо Басхоев: - Он не заводил там или в других местах своих скитаний семью?

Яхъя Устарханов: - Там у него не было семьи, по крайней мере, я не в курсе, но после войны у него была жена, кажется, азербайджанка. У них родилась двойня мальчиков, которые вскоре умерли. Это было в Казахстане, куда он вернулся с войны.

Сурхо Басхоев: - Один из самых интересных фактов в биографии Алавди Устарханова - приезд в Ачхой-Мартан его бывших однополчан, с которыми они вместе громили фашистов. Их приезд стал возможен благодаря личному знакомству Устарханова с президентом Франции Шарлем де Голлем. Они, говорят, ему привезли в подарок мотоцикл, такой же, как и тот, на котором Алавди громил гитлеровцев. Вы помните этот приезд?

Яхъя Устарханов: - Я мало помню этот приезд, да и подробности тоже. Знаю, что в это время он был представлен к званию Героя Советского Союза, но опять же, все было закрыто из-за того, что он попал в плен. Тогдашняя власть не особо церемонилась с теми, кто попал в плен. Не одну жизнь, более важную, чем его, они загубили.

Сурхо Басхоев: - После того, как вернулся в Чечню, где работал Алавди?

Яхъя Устарханов: - Он работал тут в районном ДОСААФ председателем. Он недолго прожил в Чечне. В 1959 году мы все вернулись, а в 1964 году он трагически умер. Насчет его смерти люди, конечно, говорят разное, я не знаю, что и сказать. Он в тот вечер ехал на этом подаренном мотоцикле впереди колонны местных начальников, после того, как проводил в Москву своих однополчан-французов. На мосту возле селения Давыденко, это возле Самашки, он врезался в ограждения и упал в реку. Тогда ему шел 46-ой год - самый расцвет в жизни мужчины. Он был стройным, высоким, с четкой походкой, как и полагается кадровому офицеру.

Сурхо Басхоев: - Сейчас Ваша семья чувствует внимание со стороны властей?

Яхъя Устарханов: - Сейчас уже больше приезжает журналистов, они интересуются биографией Алавди Устарханова. Мой племянник живет во Франции, и он говорит, что там командор Андре больше известен, чем здесь. Там его фамилия одной из первых записана на памятнике ветеранам французского сопротивления. Там помнят свою историю и дорожат ею.

Сурхо Басхоев: - Яхъя, расскажите о себе и своей семье. Где вы работали?

Яхъя Устарханов: - У меня пять дочерей и двое сыновей. Алавди, на самом деле, - брат моего отца. После смерти своего брата - моего отца - он взял нас на воспитание. У Алавди было восемь братьев. Все они были настолько сплоченными, что никто не верил, что они рождены от четырех жен нашего деда. Я же работал в Ачхой-Мартановском райвоенкомате с 1970 года. Устроился туда через год после того, как вернулся домой из армии. Сначала был инструктором, потом начальником отделения. Потом, в 1993 году, назначили военкомом района, где и проработал до 1998 года. Теперь на пенсии.

Сурхо Басхоев: - Был ли Алавди обижен на власть, что она с ним так жестоко обошлась?

Яхъя Устарханов: - Он в партию не вступал. Он ведь был раньше партийным, но повторно отказывался вступить в нее, пока не дадут заслуженного звания Героя и не восстановят его попранные права. Я помню, как он говорил об этом. У него собирались его друзья фронтовики. Из Шали к нему приезжал Мумади, здоровый такой. Тоже офицер. Они в плену не были вместе, но на фронте где-то воевали. Потом был один из Надтеречного района. Были и русские, и один армянин. Был из селения Орехово один ламаро. Они собирались и долго беседовали о своих военных годах.

Сурхо Басхоев: - Все-таки в чем причина, на Ваш взгляд, почему к чеченцам было такое, мягко сказать, недоверительное отношение?

Яхъя Устарханов: - У нас не было такой вины, чтобы высылать. Только сейчас стали признавать, что в брестской крепости были в основном чеченцы и ингуши. Они приняли на себя первый удар. Я помню, как в казахской школе мне учительница сказала, что я - враг народа. Я это хорошо помню. Наших чеченцев во внутренние и пограничные войска не брали. Этот допуск появился лишь где-то в 80-х годах. В Афганистане за все годы войны ни один чеченец и ингуш не пропал без вести и не был пленен. Везде, и в плену, и без вести пропавшими, были сами русские. Об этом еще в то время говорил военком республики Куницын. Тогда была гласность, и можно было говорить об этом.

Сурхо Басхоев: - Сегодня чеченское общество, можно сказать, разделилось на две части в отношении вопроса: надо ли чеченцам служить в российской армии или нет? Вы, как бывший военный, как считаете?

Яхъя Устарханов: - Считаю, что должны служить. Было бы хорошо. Это очень хорошая школа жизни. Это, конечно, большая нагрузка, но человек закаляется и духом и телом. Я сам, будучи единственным сыном у родителей, провел в армии три года.

Сурхо Басхоев: - Но сейчас ведь российская армия - уже не тот дисциплинированный и доведенный до автоматизма единый организм, которого побаивался весь мир.

Яхъя Устарханов: - Конечно, армия уже не та, но, в любом случае, я считаю, что мужчина должен служить в армии. Я служил в Москве. Ни один из вайнахов, кто со мной служил, не согнул голову перед трудностями. Нас было 29 человек, и чеченцев, и ингушей. В нашем батальоне была, конечно, «дедовщина», и эти 29 человек весь батальон «держали». Потом нас всех раскидали по разным частям. В батальоне осталось лишь шесть вайнахов. Чеченцы везде показывали, что они настоящие мужчины. Мы духом сильны и не преклоняемся перед трудностями. Мы ведь видим, что с нами сделали эти две войны. Если бы такое случилось с другим народом, то многие прогнулись бы. Но другое дело, что вся эта скованность сильно пошатнула здоровье народа. У кого ни спроси, проблемы со здоровьем: в крови сахар, нервы, давление и так далее. 80 процентов людей больны. Если в тебя прицельно никто не стрелял, это не означает, что ты не являешься жертвой этой войны. Все мы - ее жертвы…

Сурхо Басхоев, специально для ИА «Нохчи.Ву»