Форум Кавказа, кавказский чат болельщиков Локомотива, сайт Kavkaz, фанаты футбола Локо

Последние десятилетия сложилось так, что кавказцы в средствах массовой информации, в подавляющем своем большинстве, фигурируют, как олицетворение сил «исламского радикализма», террористы или попросту бандиты. Этому имиджу немало способствует и российская пресса. История кавказской культуры, кавказского этикета имеет глубочайшие корни и могла бы стать эталоном лучших демократических традиций. Но история пишется так, как диктует политика и политики. И, наверное, поэтому, возникла необходимость говорить о «кавказцах в Европе».

Рубрика «Кавказского дневника» будет представлять не только современников, но и деятелей политики, экономики, искусства, которые стали олицетворением лучших представителей европейской диаспоры кавказцев.

Сегодня речь пойдет об одном из них - Хамзате Бекове. Милостью Божьей одаренный человек – так можно сказать о нем. Прекрасно владеет музыкальными инструментами, пишет музыку, стихи, великолепный танцор (этот дар - от отца), несколько месяцев назад в Париже вышел его роман на французском языке «Путь одного ингуша», снимается в кино. Но самое главное его призвание – это медицина. Беков - из самых востребованных докторов европейского уровня, работает в Париже в аристократическом районе Wagram.

RFI: Это редкая удача, когда можно найти удивительно колоритного собеседника, и поэтому воспользуюсь этой удачей. Как складывается жизнь?

Хамзат Беков: Моя личная жизнь? Профессиональная? Или же, просто жизнь? Наверное, мне повезло родиться в семье, где воспитание основывалось на полном доверии. Родители были очень открытые люди: нам практически ничего не запрещалось, но все должно было обсуждаться между родителями и детьми. Отец был влюблён в ингушскую культуру, которую он так красиво воспевал. Человек, на которого мне хотелось походить – это был мой отец. Каждое его слово для меня было значимым, чем-то глубоким, что и дало мне возможность следовать стилю его жизни. Я старался ориентироваться на него. Он очень сильно любил музыку. Во время депортации у него не было возможности заниматься музыкой и всё, что он не смог сделать, он постарался достичь через своих детей.

RFI: Ваш частный случай достаточно редкостный, потому что никогда не приветствовалось, чтобы дети шли в искусство.

Хамзат Беков: У отца была мечта, чтобы его сын стал актёром, работал в театре, чтобы показать, что у ингушей неимоверная культура. Отец был идеалист. Он любил людей, он любил жизнь, все, что может возвысить в духовном плане человека.
То, что касается меня, например, ты считаешь, что я чего-то достиг? Это ты считаешь - не я. Мне нельзя было имя своего отца запятнать. Поэтому путь, который я выбрал, путь ингуша - я старался пройти его достойно и чисто, как полагается нормальному ингушу. Другого пути я не знаю.

RFI: Хамзат, с детства ты поёшь, танцуешь, пишешь стихи. Вся семья музыкальная очень, и почему вдруг - медицина?

Хамзат Беков: Отец чувствовал, что я прирождённый артист. Он видел все эти качества во мне с детства и старался, чтобы я их развивал. Я до определённого времени мечтал пойти в актёрское дело, и в самый разгар моего отрочества отец заболел. В 44 года его парализовало. Мне тогда было тринадцать, и видеть своего отца в полуживом состояние было самым ужасным. Вот в этот момент выбор был один – медицина.

RFI: В двадцать четыре года вы получаете диплом доктора в Москве, а потом впереди - Франция. Как-то в разговоре, Хамзат, вы сказали, что бредили Францией, бредили Парижем. Откуда в Назрани у мальчика парижские грёзы?

Хамзат Беков: Откуда у мальчика парижские грёзы!.. Мы вернёмся опять же к моему отцу, потому что этот человек для меня был моделью, точкой ориентира и абсолютного подражания. Он очень любил французские песни. У нас на кухне стояло огромное желтое радио, деревянное - помните?

RFI: Радиолы назывались…

Хамзат Беков: Да, радиолы. Отец ловил канал французский и мы слушали песни Мирей Матьё, Джо Дассена, Жака Бреля, Эдит Пиаф. И, когда слушал язык французский, я просто наслаждался этими звуками, говоря себе, что может быть, когда-нибудь я смогу так спеть на французском для своего личного удовольствия. Но в Назрани, кроме русского языка, в школах ничего не преподавалось в те времена, не говоря уже о французском. Я очень любил читать Жюля Верна, Антуана де Сент-Экзюпери - эти французские писатели открыли окно в тот мир. У каждого из нас мечта когда-нибудь сбывается. Когда я во Францию приехал, первое, куда я пошел - было Ile de la Cité. Видите эту картину - для меня она представляет практически весь Париж. Здесь у нас Consiegerie, где отрубили голову Marie-Antoinette, это Tour Eiffel, и с той стороны - Notre-Dame de Paris. Здесь у нас одновременно история и литература французская. Вот здесь находится кафе Vieux Châtelet (старое Шатле) - это стало одним из культовых мест для меня. Когда я начал писать свою книгу, я приходил туда и, практически, половину моей книги я написал в этом кафе. Я знал, куда я ехал, я знал, что будет очень тяжело. Я знал, что будет огромнейшая конкуренция .

RFI: И поэтому вы сегодня - один из самых востребованных докторов Парижа?

Хамзат Беков: Мне кажется, что медицина во Франции давно потеряла свой шарм. Пациенты, которые ко мне приходят, часто мне говорят: «Вот вы знаете, мой дед мне рассказывал о своих врачах в те времена. Вы нам напоминаете именно тех врачей».

Когда я приехал сюда, на мне была ноша такая – я Ингуш. Первый ингуш, которому досталась такая возможность показать всё, на что мы способны, я имею в виду - ингуши.

RFI: То есть, ты понимал, что за тобой лицо...

Хамзат Беков: …ингушской национальности, и мне нужно было сделать всё на высшем уровне. Надо было пройти международный конкурс. Когда я увидел список врачей, которые будут проходить этот конкурс, у меня просто руки опустились. Нас было более 1000 человек и всего 90 мест. Чтобы попасть на этот конкурс, мне нужно было пройти другой конкурс, организованный посольством Франции во французском культурном отделе.

RFI: Сначала вы проходите конкурс в Москве?

Хамзат Беков: Да, в Москве было. Там у нас было 4 места на 800 человек.

Хамзат Беков в 18 лет
DR archive personnelle de Bekov
RFI: Экзамены сдавались на русском языке?

Хамзат Беков: На французском! Когда экзамен заканчивается, тут же выкладывается перед вами ваше досье и через неделю переправляется в Париж. Селекция идёт уже здесь, а вы через 6 месяцев получаете ответ – позитивный или негативный. Это был мой последний курс в институте, и так как я не знал, буду ли я жить в России или во Франции, я старался одновременно получить ординатуру. Там (в Москве – ред.) я закончил институт с красным дипломом и готовился приехать на свой конкурс в Париж.

Получаю я свой диплом 22 июля 1998 года, 25 июля отмечаю свой день рожденья, и сестра мне звонит:
- Хамзат, ты получил письмо из Парижа!
- Не открывай.
- Давай я открою!
- Если ты даже откроешь, ты не поймёшь. Там же всё на французском!
Она летит с этим письмом ко мне на квартиру. Я спокойно взял, открыл и увидел первое слово – favorable. То есть, Вы прошли конкурс. Счастью, конечно, не было предела! Это было самым красивым подарком в моей жизни!

Я бегу в посольство. Беру формуляр документа, который мне нужен, чтобы подать на визу. И тут уже встаёт вопрос - остаюсь я в ординатуре или нет? Я начинал карьеру нейрохирурга. Не зная, что меня ждет, я сказал: «Нет. Я уезжаю в Париж!».
Единственное слово матери, которая очень достойно держалась и сказала мне: «Все, что ты делаешь, все - к лучшему. Я думаю, что тебе нужно достичь своей цели. Иначе, ты не будешь счастлив в этой стране. Поезжай туда, где ты сможешь обнять свое счастье».

Я видел, что шансов практически было очень мало, тем более, что было очень много французов-кандидатов на получение ординатуры, много франкоязычных иностранцев, у которых был потрясающий французский.

RFI: Практически, нулевые шансы...

Хамзат Беков: Нулевые. Они учили медицину на французском языке в течение всей своей жизни. Тем более, что там кандидаты из разных стран, и им по 40-50 лет. Я знал, что обратной дороги, конечно, нет. И думаю: бери книги и начинай прямо сейчас. Пошел в библиотеку. Было около 15 часов, не отрываясь, сидел до девяти. Первое, о чем я сейчас вспоминаю, что не спал. Я дал себе установку, что у меня все получится и что другого не должно быть.

Что такое шанс? Я в шанс не верю. Выиграть миллион – я верю. Это шанс. Но чтобы достичь каких-то определенных успехов в жизни, нельзя полагаться на шанс. Есть усидчивость, работа и целеустремленность. Вот когда эти три составляющие совпадают, тогда и возникает успех.

RFI: Но все эти годы был еще безумный труд.

Хамзат Беков: Многим только кажется, что у «Хамзата все без проблем».
Потом уже была конкуренция. Когда я увидел свою фамилию среди десятки первых…

RFI: Из этой тысячи...

Хамзат Беков: Я был счастлив. Не только за себя, а за то, что там висит фамилия ингуша. И в этот момент, не скрою, у меня просто появились слезы на глазах, и я подумал - жаль, что отца нет. Он был бы счастлив. Он очень рад был бы за меня, как за любого другого ингуша. Нас воспитали с детства в таком духе: успех одного ингуша – это успех его народа. Точно так же: позор одного ингуша – это позор его народа.

Потом уже пошла ординатура, первый семестр. Хирургию я не выбрал, так как понял, что я не мануальный, а больше интеллектуальный врач и решил пойти в медицину. Здесь различаются конкурсы на медицину и хирургию, я имел право и на медицину, и на хирургию. Начал с психиатрии, затем - внутренние специализированные болезни: кафедра кардиологии, эндокринологии, нефрологии. Везде старался зарекомендовать себя прилежным ординатором, задержаться на кафедре, отделении, чтобы не уходить оттуда с какими-то вопросами, достичь глубокого ответа на любой диагноз. И когда профессора видели, как я выкладываюсь, они только толкали меня на...

RFI: То есть, не возникало комплекса человека, который приехал в другую страну?

Хамзат Беков: Я себя иностранцем, это странно, наверное, слышать, не чувствовал никогда. Ты приехал в страну, ты знал, куда едешь, к чему стремишься, и в момент, когда ты находишься на месте, этих вопросов не должно возникать. Комплексов – тем более.

Я рассказывал про нашу историю, про наши традиции, и люди очень интересовались и говорили: «Ну, как так получилось, что ты так быстро выучил французский?». Удивлялись и говорили: у нас иностранец-ингуш. И мне хотелось оставаться на этой планке, потому что слово «ингуш» звучало уже на всех этажах госпиталя, где я работал.

http://www.russian.rfi.fr/kavkaz<\/u><\/a>